Rednews.ru

Подписка

Подписаться на RSS  Подписка RSS

Подпишитесь на рассылку:


Поиск

 

Наш баннер

Rednews.ru

!!!

15.04.2003 15:28 | Правда | Администратор

БЕДНОСТЬ И ПОРОК

 

Писатель Валентин РАСПУТИН
в беседе с Виктором КОЖЕМЯКО

Есть ли сострадание к униженным и оскорбленным?

     Виктор КОЖЕМЯКО. Валентин Григорьевич, вы знаете, что во МХАТе имени М.Горького с успехом идет спектакль «Униженные и оскорбленные» — Достоевский в постановке Татьяны Васильевны Дорониной. Известно также, какое яростное неприятие либеральной прессы вызвала эта работа. По-моему, связано такое неприятие не в последнюю очередь с темой спектакля, прозвучавшего необыкновенно злободневно. Театр, руководимый великой русской актрисой, страстно встает на сторону тех, которые и в сегодняшней нашей жизни оказались униженными и оскорбленными. Таких — многие миллионы! Ведь даже по официальной статистике около или более трети населения страны находится за чертой бедности. Вы в своем творчестве последних лет всецело на их стороне. Можно вспомнить потрясающий ваш рассказ «В ту же землю», да все другие тоже. А как вы считаете, достаточно ли наша литература, искусство и те, кто здесь работают, то есть современные художники, живут сегодня горем и болями так называемых простых людей? Это ведь один из первейших нравственных заветов отечественной классической литературы и культуры в целом...

     Валентин РАСПУТИН. Вы правы, вся русская литература XIX века полна была сострадания к бедным и обездоленным. Она и велика была двумя главными качествами — художественностью и сострадательностью, из второй, чувственной ее стороны полнилась и первая, профессиональная. Давайте вспоминать: Радищев еще из XVIII века («Я взглянул окрест себя: душа моя страданиями человеческими уязвлена стала»), Карамзин, Пушкин («...И милость к падшим призывал»), Гоголь, Тургенев, Лесков, Островский, Чехов, Толстой (особенно в статьях), Достоевский (везде, в каждой крупной работе да и в «Дневнике писателя» тоже)... А Некрасов, Никитин, Кольцов, последним — Горький!.. Названия произведений прямо указывают на сочувствие к несчастным: «Бедная Лиза», «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные», «Бедность не порок», «Антон-горемыка», «На дне»... И не только литература славна была этой добродетелью. В живописи подобный ряд перечисления будет еще больше. Театр, начинающийся с драматургии, то есть с литературы, пожалуй, ярче всего взывал о сострадании. Песни тех времен рвут нам сердце до сих пор. И, конечно, такая огромная и общая милосердная работа не могла не приносить результаты: открывались ночлежные дома, бесплатные столовые, сиропитательные приюты, ремесленные училища для бедных детей. Конечно, русская культура этой нравственной нотой не в силах была полностью избавить Россию от бедности, но ведь была она, нота-то, и как звучала, каким душам указывала пути!

     А теперь, уж коли на то пошло, давайте сравнивать с нынешним временем. Старая нищета казалась укорененной в России и шла из глубины веков («Доля ты русская!... Вряд ли труднее сыскать!»); новая нагрянула неожиданно и жестоко. Нас начинают приучать к ней, «культурные» умы на канале «Культура» уверяют, к примеру, что густое бродяжничество малолетних, насчитывающее миллионы, это ничего... так и должно быть. Но мы-то, свидетели того, что этого в советское время не было, еще живы. Не было! Совсем! И появилось в считаные годы. Бедность сейчас готовы выводить из порочности людей, из лени, пьянства и неспособности приспособиться к новой обстановке. Словом, в своей бедности бедные виноваты сами. И никто иной. Открыто заявляется, что лучшие времена наступят, когда вымрут старики, живущие воспоминаниями о прошлом.

     МХАТ Татьяны Дорониной — чуть ли не единственный театр в России, который во все 90-е годы и сейчас, ставя Достоевского, Островского и Горького, говорит об обездоленных, и уж, конечно, не как о людях низшего сорта, а как о несчастных с сердцами благородными и добрыми, не способными идти против совести. Другого такого театра в России с подобным репертуаром я не знаю. В нынешней литературе сострадательные слезы есть, но «Униженных и оскорбленных» никто не написал. Да литература и сама нуждается в сострадании: одна ее часть, благополучная, — потому что развратна, зла и высокомерна, а вторая, продолжающая традиции отечественной словесности, — потому что и сама отвержена и поругана.

     В.К. Сытое высокомерие определенной части деятелей нашего искусства просто поражает Мне уже доводилось, например, говорить о показанном по телевидению (канал «Культура»!) спектакле «Комната смеха». Пьеса некоего О.Богаева поставлена О.Табаковым в его так называемой «Табакерке». Главный герой — пенсионер, ветеран, старый и больной человек. И вот драматург вместе с режиссером и актером — это Олег Табаков в одном лице — на протяжении двух часов всячески высмеивают беднягу. Так и слышится хохоток богатых, самодовольных над обобранным и беспомощным. А еще болтают что-то о гуманизме!

     В.Р. Нет, от этих гуманизма ждать не приходится. Истинное человеколюбие, похоже, чуждо им...

Замораживают, грабят, издеваются

     B.K. Литература литературой, театр театром, а в жизни ведь происходит нечто ужасающее. Вот настала зима — и снова замерзают целые города, даже регионы. В Усть-Куте, родной вашей Иркутской области, перед Новым годом в собственной квартире до смерти замерз ветеран Великой Отечественной войны Николай Бобков. А в городе Валдае, в родильном отделении местной больницы, спасали от холода только что появившуюся на свет Катю Дружинину. Старых и малых, то есть наиболее слабых и незащищенных, бьет нынешняя жизнь прежде всего! Кстати, когда я услышал название Усть-Кута, тут же вспомнил, что в 1992-м именно отсюда поехал в свое последнее трагическое путешествие, в Брест, бывший солдат Великой Отечественной, защитник Брестской крепости Тимерян Зинатов. Он каждый год навещал это памятное место своей жизни, но тогда прибыл сюда проститься. Лег на рельсы под поезд, оставив записку с проклятиями, как он написал, «ельцинско-гайдаровскому правительству» — за всю эту устроенную ими жизнь, за унижение ветеранов, за измену Великой Победе.

     Меня поражают два этих трагических факта, связанных с сибирским городом Усть-Кутом и двумя ветеранами войны. Зимой 1941-го, как известно, сибирские дивизии, подоспевшие на помощь столице, в значительной степени решили исход Московской битвы, остановили и повернули вспять сильнейшего врага. А вот теперь — такие известия о судьбе солдат-сибиряков...

     В.Р. Усть-Кут, основанный на Лене еще во времена Ерофея Хабарова, — это город-труженик, город-кормилец. Здесь, на ветке Транссиба, начинался БАМ, шла перевалка с рельсов на воду огромного количества грузов, в том числе топлива, для отдаленных северных районов и Якутии. И вот, обогревая десятки лет Север, сам остался без тепла и заботы. А рядом, на Ангаре, две крупнейшие в мире гидростанции — Братская и Усть-Илимская. Прежняя власть все сделала для того, чтобы уж от чего - от чего, а от стужи этот край не страдал; только и не успела — зиму не отменила... Конечно, ветеран войны, с точки зрения сегодняшней «демократии», имеет право замерзать в своей квартирке, а защитник Брестской крепости имеет право ложиться на рельсы с проклятиями кому угодно — у нас общество прав необычайно широкого ассортимента — да ведь уже и спасения не стало от этих убийственных «прав»!

     И во что же обратят многочисленные случаи вымерзания нынешней зимой целых городов и поселков? Можно не сомневаться (и мы это уже видим!) — необходимость немедленной «реформы» ЖКХ и РАО «ЕЭС» обратят в требования скорейшего введения европейских стандартов оплаты за тепло и свет. Но коммуникации пришли в негодность уже при вас, господа, — где же вы были раньше? Почему при завозе топлива ориентировались на мягкую зиму — по соглашению с Господом Богом или как? Добиваясь европейской оплаты за коммунальные услуги, почему вы не вводите европейские зарплату и пенсию?

     Эх, господа, прежде всего в вас «теплосистема» отказала! Та, что и есть истинная причина всех зол. Та, что и по служебному, и по нравственному долгу заключается в отношении к людям. Сначала ее надо «реформировать», а уж потом все остальное.

     В.К. Наше общество с небывалым, разительным контрастом разделено сегодня на богатых и бедных. Конечно же, богачей по сравнению с бедняками — малое меньшинство. Но как вызывающи их пресыщенность, их роскошь! Да что говорить, если официальная зарплата какого-нибудь Кукуры из ЛУКойла составляет, как нам сообщили, 1,8 миллиона долларов в год, а сельский учитель, библиотекарь, врач ежемесячно получают от силы две тысячи рублей. Это же почти в две с половиной тысячи раз меньше!

     И такой разрыв со временем не сокращается, а все увеличивается и увеличивается. Что вы об этом думаете? Можно ли и дальше с этим мириться? И что же в конце концов делать при виде столь вопиющей несправедливости и безнравственности, которые становятся, можно сказать, узаконенной нормой нынешней жизни?

     В.Р. Зарплата Кукуры из ЛУКойла (если считать это зарплатой), можно не сомневаться, гораздо больше, чем поражающая нас с вами цифра. Там другая, «горняя» жизнь, другие запросы, другие понятия о «мало» и «много», другие вкусы. У богатых свой язык, свои законы, своя честь и своя совесть, своя вода и свой хлеб, свои школы и университеты для своих детей, даже свое солнце на экзотических островах, отнятых у Бога и вывезенных из рая. В футбол играть они отправляются на Северный полюс, для прогулок в космос могут нанимать извозчиками российских космонавтов. Нашему брату даже и взглянуть на их жизнь нельзя: ослепнем. Должно же куда-то было деваться то, что сделало нищей богатейшую страну, — вот оно и показывает себя в самых уродливых и вызывающих формах! Богатые и умирают «героически», в разборках друг с другом, — бедные, скрючившись, застывают от голода и холода. Эти два мира почти не имеют точек соприкосновения и едва ли будут иметь их в будущем.

     Помните, несколько лет назад американский еврей, бывший советский подданный, писатель Эдуард Тополь обратился с письмом к российским евреям Березовскому и Гусинскому. Несколько смущенный стремительностью и необъятностью обогащения своих соплеменников, он предложил им, во избежание будущих бед, поделиться частью присвоенного с Россией. О реакции Гусинского я не знаю, а Березовский однажды с живостью отозвался, что делиться он, конечно, не собирается, а если бы и поделился — все равно бы пропили и разворовали. Ответ, достойный праведника, чье фантастическое богатство по капле добывалось тяжкими и только личными трудами. Робкая попытка Путина уговорить «поделиться» олигархов, и теперь выжимающих из недр России ее кровь и соки, также ни к чему не привела.

     Этого и следовало ожидать, но удивляться надо не тому, что нувориши отказываются делиться, а — почему их нужно уговаривать? Если приватизация была беззаконной и походила на грабеж (а в этом никто не сомневается) — таковой и надо ее объявить во всеуслышание и вернуть народу по закону причитающееся ему или заставить расплатиться по полной цене. Заикания по этому поводу были, но и они умолкли. Сила, значит, ломит солому.

     В.К. Власть решила «замять» этот вопрос. Объявить саму постановку его как бы беззаконной! Словно все так и должно быть: одни не знают, куда деньги девать, а у других на кусок хлеба не хватает...

     В.Р. То, что происхождение несметных богатств олигархов надо выводить из народной бедности, — ясно; но более того — гарантии защиты богатых, о которых в последнее время немало твердится, отняты у гарантий защиты бедных. Приходится делать поразительный вывод: сначала милосердие богатым, а уж на бедных — что останется.

     Это закон: всякий неправедный порядок превращается в жестокость. Спрошено с Ельцина, по бревнышку, по камешку раскатавшего Россию? Спрошено с «семьи», которая цинично и жадно, что хотела, то и воротила в России, как в своей собственной вотчине? С Чубайса, руководившего торопливым растаскиванием, спрошено? С Гайдара, уложившего преждевременно в могилы миллионы? С других-прочих? Да нет, все они ограждены законом, процветают, шикуют, жируют, чувствуют себя личностями, сыгравшими роль в истории. Спрошено только с невинных.

     Конечно, не следует всех богатых мерить на один аршин. Есть среди них и такие, в ком, как в известной песне про Кудеяра, «совесть Господь пробудил». Они помогают в строительстве храмов, спасая свою душу, дают деньги на культурные программы, не всегда, правда, разбираясь — на полезные или вредные. Вон и олигархи дают, но те, надо сказать, хорошо знают, на что дают. Березовский учредил премию «Триумф», она вручается тем, кто противостоит русской культуре. Ходорковский бешеные деньги пообещал «Норд-Осту», чтобы он имел возможность сеять свое «искусство» по всей России. Всяческих премий и фондов, программ, фестивалей, трали-валей, в «культурной» и «духовной» оболочке двинувшихся на Россию, развелось столько, что необъятная наша Родина оказалась объятой ими из конца в конец. Как не вспомнить слова Тютчева: «О край родной! Такого ополченья мир не видал с первоначальных дней». И дальше, чтобы лучше мы понимали: «ВелиЂко, знать, о Русь, твое значенье. Мужайся, стой, крепись и одолей!»

Слышит ли власть и почему молчит народ?

     В.К. Хотелось бы поставить вот еще какой вопрос. Слышит ли власть голос униженных и оскорбленных? Вот было очередное телевизионное «общение президента с народом». Говорят, поступили сотни тысяч вопросов, но как-то странно, что в отобранных и озвученных для ответов не было, по-моему, ни одного, в котором вы услышали бы крик души этой части наших сограждан. Или они уже отчаялись, изверились во всем и понимают истинную цену такого общения?

     В.Р. Вопросы озвучиваются, как вы понимаете, с целью утверждения и облагораживания президентского авторитета. Это огромного размаха пропагандистская машина, и в ней все точно, как на весах, выверено. Два-три вопроса из сотен тысяч могут быть, в двух-трех случаях обиженные могут получить милость, но общей картины это не изменит. Сотни тысяч вопросов... конечно, немалая часть от бедных, не теряющих надежды на чудо. Но именно на чудо: вдруг, как в рулетке, вытащат мой «номер», и президент на всю страну объявит: ждите помощи. Собственно, так оно и было на сей раз.

     Но посмотрите, как в сути своей меняется надежда на верховную власть. В прежние времена считалось в народе, что Сталин или Брежнев, как и батюшка-царь, конечно же, за простых смертных, но до них не поднимается полная правда о происходящем внизу. Так и заявляли отчаянные правдолюбцы: «Я до самого Сталина дойду!», «Я до Брежнева дойду!», ибо там вся полнота власти, и если уж Сталин топнет ногой — вздрогнет вся страна. У нынешнего президента такого ореола народного заступника нет. Нет и полного доверия к нему: люди не забыли еще, что он возведен во власть Ельциным под гарантии своей безопасности.

     В.К. На мой взгляд, общество наше в связи с приходом капитализма становится все более равнодушным и жестоким. Привыкает к тому, к чему привыкнуть, казалось бы, невозможно. Многие теперь с абсолютным спокойствием воспринимают известия об очередных убийствах, катастрофах, чубайсовских «отключениях». Не очень-то волнует и судьба двух миллионов беспризорных детей. А бомжей, судя по всему, некоторые даже за людей не считают, само это слово произносится зачастую с откровенной брезгливостью. Вот по тридцатке накинули к пенсиям — это же издевательство! А люди повозмущались между собой и замолкли... Привычка?

     В.Р. Пенсии, которые постоянно громогласно повышаются, — это только на хлеб. На хлеб впроголодь, вероятно, хватило бы... Если бы не болеть. До каких высот взлетели цены на лекарства, говорить не надо. Болеть нельзя. Если бы не повышалась постоянно плата за электричество, газ, воду. Если безвылазно сидеть дома и не связываться с транспортом, даже городским, не говоря уж о поездах, самолетах. Если не покупать ни одежду, ни обувь. Не хоронить близких. Все обычные и привычные связи и потребности стоят сейчас денег и денег. Неспособность заплатить обходится дорого. В Ангарске (это опять Иркутская область) доведенные до отчаяния люди, неплательщики за воду, пытаются забаррикадироваться в квартирах и не открывать двери работникам ЖКХ, но те дают указания пробивать снаружи кирпичную кладку и обрезать трубы. В Хабаровске огромные, едва шевелящиеся от отчаяния очереди инвалидов за полагающимися им бесплатными лекарствами. Лекарства вроде и полагаются, а аптеки, должные их выдавать, убавлены втрое. В Кирове... на Камчатке... сил нет перечислять! А я ведь телевизор почти не смотрю и даже в новостные программы заглядываю редко — значит, это малая-премалая часть из того, что показывают. А показывают — малая-премалая часть из того, что происходит.

     Верно, это жестокость. Жестокость, к которой мы привыкаем. Жестокость, происходящая от нежелания или неспособности местной и федеральной власти простереть свою милосердную длань в сторону беззащитных. Учителя, врачи, слава Богу, способны постоять за себя, а пенсионеры, инвалиды забастовку не объявят. И голодовку тоже; им и без того достаточно красноречиво заявляют, что они зажились. «Вы чье, старичье?» — хороший был рассказ под этим названием у Бориса Васильева. А ничье. Бесхозное. Прежде слово «нелюди» было обозначением нравственного уродства, теперь его все настойчивей отсылают к старикам, оставившим свои годы и силы на труды в отринутой стране.

     В этом и корень жестокости: вы — не наши, вы — побежденные, зажившиеся...

     Капитализм сам по себе — безжалостное общественное устроение. Реваншистский капитализм, утверждающийся в России, уродлив еще и потому, что он находится в состоянии войны не только с коммунистическими, но и с историческими традициями и имеет своим происхождением «общечеловеческие ценности», которые позволяют бомбить Югославию, Ирак и говорить о необходимости «мер» в связи с перенаселенностью планеты.

     В.К. Да ведь по многим вопросам, причем наиболее жизненно важным, власть сегодня постоянно и откровенно занимает сторону новоявленных «хозяев жизни». Несмотря на массовые протесты и заявления очень авторитетных, уважаемых людей (ваши в том числе), протащили все-таки закон о купле-продаже земли. Скоро начнут разрывать на куски железнодорожный транспорт. А некоторая задержка убийственной для большинства жилищно-коммунальной реформы и раздела РАО «ЕЭС», судя по всему, скоро будет компенсирована — и все сделают так, как хотят. Но почему же так пассивен (или слеп?) народ? Повторю тот памятный вопрос Шукшина: что же с нами происходит?

     В.Р. Что происходит? Под мощной атакой откровенного бесстыдства и беззакония в течение вот уже пятнадцати лет, в условиях беспощадной и жуткой реальности происходит, по-видимому, реформация душ. Если на одной стороне властвует правило: обогащайся кто как может; на другой — спасайся кто как может. Законы общности ослабли. Рабочий класс разогнали, крестьянство тоже — вот почему и сделалось возможным протаскивание грабительских законов, в том числе закона о продаже земли, окончательно закрепляющих статус-кво богатых и статус-кво бедных, дающих одним полную власть и полную свободу действий, а другим — безвылазное бесправие и еще большее закабаление.

     Но вот, как прежде не без пафоса говорилось, на передовые рубежи в борьбе за свои права выходят учителя, врачи... Я уж и не знаю, говорю ли о них как о серьезной силе сопротивления или во имя требующейся в конце беседы бодрой ноты. Но ведь случались же в истории и «бабьи бунты» — и довольно успешные. О них невольно вспоминаешь при виде массовых, самых массовых, организованных, по всему судя, не профсоюзами, а крайним отчаянием выступлений женщин-домохозяек против реформы ЖКХ в Воронеже, на Камчатке, в Усолье-Сибирском... Они — последние ряды сопротивления, но последние-то и самые стойкие, им отступать некуда.


blog comments powered by Disqus
blog comments powered by Disqus
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика TopList