Люди гибнут и гибнут в нашей стране. И все чаще, совсем безвременно, принимают смерть мальчики и девочки, еще только начавшие жить. Почему? За что? В течение одной недели заживо сгорели недавно пятьдесят детей в Якутии и Дагестане — среди них были даже двухлетние...

Непрерывная череда каждодневных сообщений и видеокадров о трагедиях со смертельным исходом (Чечня, аварии самолетов и вертолетов, бьющиеся машины и сходящие с рельсов вагоны, взрывы домов и кровавые “разборки” с использованием киллеров-одиночек или групповые, с автоматной пальбой и т.д.) притупили в обществе восприятие человеческой смерти почти до полного равнодушия. Персонально и более обстоятельно общественное внимание задержалось за последнее время разве что на фигурах двух убитых — магаданского губернатора да депутата Госдумы. Имена остальных забываются тут же, а зачастую и вовсе не называются: погибло столько-то человек — и точка.

В массовой трагедии, которая разыгралась в центре Москвы ровно год назад и которую я хочу вспомнить сегодня, погиб один. Не депутат, не губернатор — всего лишь школьник. А поскольку в разгул страстей, начавшийся на Манежной площади во время трансляции футбольного матча Япония — Россия 9 июня прошлого года, оказались вовлеченными тысячи людей, поскольку в результате пострадали престижные автомобили, витрины шикарных магазинов, представительные офисы, то во всем этом и за всем этим несчастный мальчик, которого несколько раз пырнули ножом, словно исчез, испарился, уйдя в небытие. Оплаканный и вспоминаемый теперь только близкими своими. Ведь и как звали-то его, было тогда упомянуто по телевидению лишь вскользь, а с тех пор не упоминается уже совсем.

Между тем фамилия у него замечательная: Тружеников.

Андрей Тружеников.

Вздрогнув, когда это услышал, представив, как воскресным летним днем он оторвался от подготовки к очередному выпускному экзамену и поехал в центр столицы, чтобы посмотреть на большом экране игру мирового чемпионата, а потом ни домой, ни в школу больше никогда не вернулся, я вдруг подумал обо всех бесчисленных юных жертвах в нынешней России, встречающих свою смерть вот так же неожиданно и остающихся для страны в абсолютном большинстве безымянными. Дал себе слово обязательно обратиться к личности и судьбе этого мальчика, дабы вместе с ним помянуть всех и вслух еще раз попытаться осмыслить, что же происходит с ними со всеми.

СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ ему исполнилось за два с половиной месяца до смерти. Ученик 11 “Г” класса школы № 1198 Западного округа Москвы.

Да, шли выпускные экзамены. Первый, сочинение по литературе, он сдал на “5/4” — “Тема семьи в романе Л. Толстого “Война и мир”. Второй, русский язык (устно),— на “4”. Готовился к математике, которую предстояло сдавать в понедельник, 10-го, и добросовестно сидел третий день. Но вот решил поехать с ребятами на Манежную. Раскрытый учебник алгебры так и остался у него на столе.

В школе все говорят об Андрее много хорошего. Очень добрый. Способный. Спортивный. Принято считать, что происшедшее на Манежной площади — это бесчинство взбесившихся футбольных фанатов. Был ли он фанатом в том неприглядном смысле, какой приобрело это слово за последние годы?

Говорят твердо: нет. Болельщиком был, но то — совсем другое. И сам прекрасно играл в футбол. Однако имеет ли все это какое-то отношение к случившемуся с ним? Конечно, спортивный интерес увлек его на то место в городе, которое, согласно рекламе, должно было стать эпицентром большого футбольного дня. Но он же не думал (и подумать не мог!), что уходит на смерть.

Среди разных тем, которые возникают по ходу беседы с его учителями в кабинете директора школы Елены Аркадьевны Сидорковой, на первый план выходит вот эта: непредсказуемость и опасность нынешней жизни, незащищенность людей.

— Всякий раз, просто выходя из дома, не можешь быть уверенной, что вернешься. Да и дома в безопасности себя не чувствуешь.

— Мы не только учителя, мы и сами матери. За собственных детей тоже неспокойны.

— Что говорить, все мы нынче государством совершенно не защищены...

Но от чего же все-таки и от кого нужна защита? На Манежной площади, где 9 июня 2002 года погиб Андрей Тружеников, была молодежь. Естественно, и разговор наш больше всего о молодежи.

Мои собеседники утверждают, что она сейчас нисколько не хуже, чем пятнадцать — двадцать лет назад. Другая, но не хуже. Во всяком случае, у них в школе это так. Школа — среди 68 экспериментальных в Москве, которые подчиняются непосредственно городскому департаменту образования. Больше половины учителей — высшей категории. Перечисляют новые методы обучения, походы школьников в Думу, интересные экскурсии. Ну и самое главное: почти все выпускники поступают в вузы.

Такой удивительный остров благополучия?

— Может быть, это еще и потому,— объясняют мне,— что у нас район по составу жителей несколько особенный. Изначально дома заселялись преподавателями МГУ и МГИМО, военными, офицерами, в том числе КГБ. Вы знаете, что у Андрея Труженикова отец — тоже офицер КГБ, а затем ФСБ? Кажется, теперь в отставке...

Знаю. Правда, поговорить с ним, как и с матерью погибшего мальчика, мне не удалось: даже год спустя для родителей это слишком тяжело. А старшая сестра Катя, передавая по моей просьбе фотографии брата (одну из них мы печатаем сегодня), с ужасом вспоминала, как разыскивали тогда пропавшего Андрея.

— До сих пор не хочу поверить, что его нет. И кто же мог поднять руку на него?!

Нечего пока мне ей ответить.

ОБ ЭТОМ — кто мог поднять руку с ножом и ударить такого молодого и такого светлого человека — говорю с лучшим его другом. Павел Софронов на два года старше, но сдружились они, судя по всему, крепко. Дом`а их — напротив. Вместе играли в футбол во дворе. После окончания школы Павел работает в фирме специалистом по обслуживанию оргтехники и одновременно учится на заочном отделении института. Мама Андрея по телефону сразу назвала мне именно его, когда спросил о ближайших друзьях сына. Сказала, что на Манежной в тот роковой день они тоже были вместе.

— Вас футбол сблизил? — спрашиваю этого высокого, худощавого паренька.

— Не только. Общее мировоззрение. Одинаковый взгляд на жизнь, на сегодняшнюю молодежь.

— Какая же она?

Он делает рукой выразительный жест возле головы.

— Крыша поехала? — переспрашиваю я.— И в какую сторону?

— В плохую. В деградирующую. Американский образ жизни: не думать ни о чем или думать лишь о самых примитивных вещах.

Он считает, что такая молодежь, “с улицы”, в основном и собралась тогда на Манежке. У которой в жизни нет ни целей, ни ценностей. 

— А какие ценности важны были для Андрея и, соответственно, важны для тебя?

— Может быть, это пафосно прозвучит, но, скажем, любовь к Родине... Должно же быть что-то святое! А для этих — ничего. Интерес только к водке да к пиву, к сигаретам да к наркотикам...

Бутылки над толпой полетели в тот день чуть не с самого начала матча, то есть задолго до проигрыша нашей команды. И если бы не было этого проигрыша, Павел уверен: все равно произошло бы то, что произошло. Такой накал чувствовался в этой огромной толпе, разогретой алкоголем, что они с Андреем сразу сказали: что-то будет.

А еще были какие-то странные люди в черном, с сумками, вовсе не похожие на фанатов. Провокаторы? Первая драка, которую увидел Павел, возникла около них. Когда же несколько позже ребята, с которыми были Павел и Андрей, проходили мимо, решив уйти, те перегородили им дорогу. Началась свалка, во время которой был ранен чем-то острым один из их товарищей.

— Смотрю, Игорь выходит и держится рукой за грудь, а из-под пальцев на футболке — кровь...

Они потащили раненого в сторону милиционеров, которых увидели возле подъезда дома. Но Андрея с ребятами уже не было. Андрей из их вида пропал еще раньше, оттесненный толпой.

Добравшись кое-как, в полном шоке, до дома, Павел позвонил другу. Ответила бабушка:

— Нет, не приезжал еще...

Через некоторое время позвонил снова — уже вернулись родители его с дачи:

— Андрея все нет!

Увидит он Андрея только на похоронах, в гробу.

Убийц до сих пор не нашли. В Тверской прокуратуре столицы я узнал, что еще в октябре прошлого года дело было приостановлено “за неустановлением лиц, совершивших это преступление”. Хотя (Павел подчеркивает!) в распоряжении следствия есть фото- и киноматериалы, где поблизости от Андрея видны те самые люди в черном. Однако о них по-прежнему ничего не известно. Имеются лишь предположения, что парни эти — из Подмосковья. Вот и всё. А человека больше нет. 

ПОЛНАЯ незащищенность человеческой жизни... Не есть ли именно это — самое главное достижение проводимых в стране реформ?

Нам говорили: будем строить правовое государство. Но среди прав человека первейшее — право на жизнь. И о чем говорить дальше, если этого права люди все более лишаются?

В очередном Послании Федеральному собранию президент сообщил, что за последние годы смертность населения продолжала расти. Привел цифры: три года — увеличение на 10 процентов. Из причин назвал: высокий уровень заболеваемости, смертность от несчастных случаев, отравлений и травм. Добавил еще, что усугубляет ситуацию распространение так называемых новых эпидемий, включая наркоманию и СПИД.

Всё верно. Однако, согласитесь, каждая причина в числе обозначенных тоже имеет свои причины, о которых в президентском Послании речи не идет вовсе. А потом: к какой же категории отнести гибель семнадцатилетнего Андрея Труженикова? К “смертности от несчастных случаев”?

Понятно, скажем, сюда само собой зачисляются и те 50 детей, уничтоженных пламенем на одной апрельской неделе нынешнего года в Якутии и Дагестане. Но когда здания школ, интернатов, детских домов горят буквально одно за другим, когда накануне 1 Мая жизнерадостная Миткова с телеэкрана как праздничный подарок преподносит, что за истекший месяц таких “случаев” по стране было, оказывается, пять, а число жертв составило аж 153, то, может быть, это уже не просто досадные случаи, а некое явление времени?

Вот и то, что произошло с московским школьником Андреем Тружениковым, не результат же неотвратимого стихийного бедствия или природного катаклизма. Его убили. В стране нынче каждый час регистрируется в среднем четыре убийства. Вы только вдумайтесь: четырех человек убивают каждый час!

Можно ли было еще сравнительно недавно представить такое? Наши города, включая Москву, славились как самые спокойные в мире. А теперь, если в чем мы и обогнали вожделенные и “благополучные” Штаты, так это в криминализации общества.

Я недаром, конечно, поставил здесь кавычки: относительность или даже фальшь американского благополучия теперь тоже очевидна. По данным ФБР, в 2001 году в США было совершено 11 миллионов 849 тысяч преступлений (при 284 миллионах населения). Из них 1 миллион 436 тысяч — тяжкие. В том числе убийств и случаев умышленного применения оружия — 15 тысяч 980. Причем количество убийств и вообще тяжких преступлений все время растет. То есть, как видим, показное благополучие в Америке оплачивается кровью.

Ну а что у нас, после того как эта страна во всем была навязана России в качестве высшего образца? Достигли 32 тысяч убийств в год. На 146 миллионов населения. Значит, убийств у нас уже в четыре раза больше, чем в США!

Поздравьте себя с этим, господа “демократы”, “единороссы” и прочие криминал-реформаторы.

Однако замечу: в Послании президента тема величайших достижений свершённой за последние годы великой криминальной революции отсутствует напрочь. Об этой страшной проблеме — ни слова! Как будто она или полностью решена, или настолько ничтожна, что не заслуживает ни малейшего внимания.

НО ВОТ 25 мая сего года вышел на эту проблему А. Караулов в своем “Моменте истины”. Воспроизвел даже кадры погрома на Манежной (который, по странному его подсчету, произошел “почти два года назад”). В связи с чем воспроизвел? Показалось подходящим таким образом продолжить сюжет о “бердянском маньяке” — убийце из города Бердянска, погубившем одиннадцать девушек.

Дальше речь пошла о растущей жестокости нашей молодежи и о том, что же эту жестокость питает. Губернатор Вологодской области В. Позгалев, в частности, назвал (очень правильно!) американские фильмы. Дескать, раньше наши дети воспитывались на русских сказках, которые учили добру, а теперь — на американских боевиках, где добро и зло поменялись местами, где обязательно в каждом — гора трупов и кто больше убил, тот и герой.

Караулов вроде бы тоже против этого. Но...

Во-первых, хорошо помню (и, наверное, не я один), как он, Андрей Викторович, беседуя в свое время с Егором Гайдаром, говорил о тех же наших сказках с ядовитой иронией: “Ну не на русских же сказках вы воспитывались, Егор Тимурович?”

А, во-вторых, эти самые боевики, против которых Караулов теперь якобы выступает, идут ведь вовсю и на его родном канале ТВЦ. Больше того, сам президент В. Путин, когда во время телевизионного “общения с народом” спросили его, не пора ли положить конец крови и жестокости на телеэкране, со вздохом разъяснил, что это — наиболее привлекательно для рекламы. И таким образом закрыл вопрос.

Так к кому же обращается со всем этим Караулов? Поистине лицемерию нет предела!

Он показывает одного за другим молодых людей в тюремной одежде. Задается вопросом: сколько подростков у нас сегодня в тюрьмах и лагерях за умышленные убийства? Отметив, что, видимо, от стыда наше государство эту цифру засекретило, но он узнал ее, выдает: несколько десятков тысяч, треть из которых — девочки.

Несколько десятков тысяч убийц в подростковом возрасте!..

И что, все это причина сексуальная, о мировом засилье которой исступленно болтает Караулову под его поддакивание Жириновский, или все-таки больше социальная?

Вон ведь тут же выясняется, что в одной лишь Вологодской области из 50 тысяч детей — 8 тысяч “бродяжек”, как изящно называет их эстет Караулов. А по стране численность беспризорников достигла полутора — двух миллионов. При Советской власти ничего подобного не было. Так кто виноват?

И, наконец, еще один карауловский сюжет, напрямую связанный с прошлогодними событиями на Манежной. Возникает на экране опять совсем юный парень в тюремной робе — симпатичное, застенчивое лицо. Подпись: “Валерий Серегин, погромщик”.

Да, бил машину некоего, как выяснилось, господина Ключникова. Говорит, что был абсолютно трезвый, на футбол раньше никогда не ходил, а в этот выходной день пошел просто отдохнуть. И вот...

Попав тогда в объектив фотоаппарата или телекамеры, он своего участия в разгроме машины господина Ключникова не отрицает. Соглашается, что это плохо, конечно. Однако с растерянностью и удивлением произносит: пять лет за то, что два раза ударил ногой по машине...

Положим, что приуменьшил. Положим, не дважды он ударил, а больше. Но все равно не выходит у меня из головы давно слышанное о законах капитализма: украл булку — сидишь в тюрьме, украл завод — сидишь в парламенте.

А у нас вон теперь известный господин целую энергетическую отрасль украл, все население страны своими фальшивыми бумажками-ваучерами ограбил — и ничего! Не в тюрьме, а на высоте положения.

И сколько еще таких, в том числе на самой высокой властной высоте?..

БЕЗДОННАЯ эта тема — нынешнее состояние нашей молодежи, рост смертности среди нее, резкий взлет преступности.

Официально признано, что число противоправных действий, которые совершают лица моложе двадцати лет, неуклонно растет. Причем быстрее всего увеличивается число преступлений, совершенных с особой жестокостью в отношении своих сверстников. Тут, по сведениям компетентных людей, просто пугающие показатели. И жертвами становятся, конечно, не только пострадавшие от таких преступлений. Сами эти малолетние убийцы, насильники, грабители — тоже ведь жертвы. Гораздо большего преступления, в неизмеримо более широких и глубоких масштабах...

Да, многие статистические данные, несмотря на разгул демократии, сегодня засекречены, но те, которые время от времени прорываются, действительно способны привести в ужас даже человека с крепкими нервами. Вот еще некоторые из показателей, не прозвучавших в Послании президента.

Министр образования В. Филиппов недавно сообщил: численность детей и молодежи в возрасте 11—24 лет, с различной частотой потребляющих наркотические средства, достигает 4 миллионов. Число наркозависимых среди них составляет от 900 тысяч до 1 миллиона 100 тысяч человек. По данным министра, средний возраст, в котором сегодня у нас начинают употреблять наркотики,— 14 лет! Пить спиртное школьники начинают с 13, курить — с 11,5 лет.

И каково же их здоровье? Ясно, что плохое, и продолжает ухудшаться, о чем свидетельствуют итоги проведенной наконец-то всероссийской детской диспансеризации. Здоровыми, в соответствии с ее данными, можно считать лишь 34 процента детей. Процент имеющих хроническую патологию и инвалидность в детском возрасте увеличился за последние годы вдвое. К 17 годам уже 22 процента детей страдают хроническими заболеваниями. Закономерно, что особенно плохое здоровье у ребят, не имеющих нормальной семьи: в домах ребенка здоровыми признаны лишь 15 процентов их обитателей, в детских домах-интернатах — около 14 процентов.

Удивительно ли, что дети и подростки стали гораздо чаще умирать? Даже в благополучной школе, где учился Андрей Тружеников, директор начала разговор со мной с того, что вот хоронили недавно выпускника, умершего от болезни, а несколько раньше — девочку-десятиклассницу, и как это невыносимо тяжело — прощаться с умершими детьми. Одна учительница в этой школе посвятила им прочувствованные стихи:

Они ведь и окрепнуть 

не успели,

И не познали в жизни ничего, 

И первую любовь свою

не спели,

Таланта не раскрыли своего...

А я вспомнил: в двух школах, где довелось мне учиться, казалось бы, в труднейшие военные и послевоенные годы, не было ни одного смертного случая.

В чем же дело?

— Государство нынче не любит детей,— говорит директор Екатеринбургского интерната № 42 Вадим Арнольдович Шмаков.— Более того, они сегодня государству в тягость. За них некому заступиться: они “выпали из гнезда”. Мы превращаемся в страну “общественных сирот”.

К чему ведет такое сиротство показали и события на Манежной площади год назад. Думаю, правы те, кто увидел в них не только результат последних десяти — пятнадцати лет, но и фрагмент того, что, вполне вероятно, нам еще предстоит пережить. Россия все больше начинает пожинать горькие плоды разрушительных, преступных “реформ”, родивших растерянное и больное, жестокое и агрессивное, ни во что не верящее поколение.

“Новое поколение выбирает пепси!” Это не они о себе сказали. Это сказали за них и внушили им, не предложив, кроме “пепси”, по существу, ничего. “Пепси” — взамен идей; “пепси” — взамен долга и совести; “пепси” — взамен будущего.

В СВЯЗИ с происшедшим на Манежной площади немало говорили и писали о плохой работе милиции, о неумелой организации ее работы. Действительно, все так. И стыдновато видеть на телеэкране всегда хмуро-озабоченного министра внутренних дел, который все-таки никакой не профессионал. Но вот в одночасье становится ко всему прочему — будто здесь ему делать особенно нечего! — еще и лидером новоявленной партии под громким названием “Единая Россия”. При галстуке-бабочке, возникнув на днях одновременно с Горбачевым не где-нибудь, а на съезде германских социал-демократов, заявляет с экрана: “Мы — партия национального успеха”. Полноте, о каком успехе речь? Лучше бы вы, господин Грызлов, не партийным строительством занимались, а ликвидацией коррупции в органах правопорядка, которая проела тут все насквозь.

Но скажу и другое. Одним лишь “подтягиванием гаек”, созданием “полицейского государства” проблему преступности тоже не решить. Потому что в основе ее — целый комплекс причин.

Например, в той же передаче Караулова назывались цифры: половина выпускников учебных заведений остается нынче без работы по специальности, а каждый процент остающихся неустроенными увеличивает преступность на семь (!) процентов...

А самое главное все-таки в том, что из нашего общества вынут стержень — идея справедливости. Конечно, нам нужна единая Россия, и сомнений на сей счет у большинства моих соотечественников, в отличие от Ельцина, не было и нет. Но не менее важно, чтобы это была справедливая Россия! Когда же молодой человек, едва начав воспринимать окружающий мир, видит на каждом шагу чудовищную несправедливость, в нем происходит крайне болезненный внутренний слом.

Разве трудно, например, понять чувства подростков из нищих, ограбленных семей, когда они в ярости крушат иномарки? Ведь среди тех, кто разъезжает на этих шикарных “тачках” и блаженствует на богатых виллах, много таких, которые нажились за счет других, а теперь еще и бравируют своим богатством.

Печальные результаты утвердившейся вопиющей несправедливо-сти так или иначе отразились на миллионах людей и ощутимы во всех сферах нашей жизни. Обращусь к спорту, поскольку он как бы вмешался в трагические события на Манежной. Так вот, почему после 1991 года мы и здесь резко сдали свои позиции? 

Недавно в одной из телепрограмм снова был поставлен этот вопрос. Две крупные неудачи подряд: наша сборная по футболу проиграла грузинам, а хоккеисты не получили никаких медалей на чемпионате мира. Министру спорта В. Фетисову предложено было три варианта ответа: главная причина — в недостатке денег, в слабости тренеров или в чем-то другом.

Ответ последовал: в другом. Поскольку денег на сборные у нас, оказывается, выделяют сегодня чуть ли не больше всех в мире, и подбор тренеров стараются улучшать. А вот это “другое”...

— В свое время,— сказал многоопытный Вячеслав Фетисов,— выступая на международных соревнованиях, мы всегда чувствовали за собой страну.

Страна же была не только сильная (увы, и это теперь в прошлом), но также справедливая, что особенно важно для русского человека. Ибо сказано нашими пращурами: “Не в силе Бог, а в правде”.

Но где сегодня эта правда, если у одних всё, а у других — ничего? Вместо справедливости и праведности как Бога молодым навязывают в качестве кумира золотого тельца. И люди гибнут за металл.

Болезненная операция, которой подвергнута страна, проводится по чуждым рецептам. По ним пытаются вконец переиначить государство и общество, историческую память и традиции, идеалы и цели, культуру и самих людей, отношения между ними. Деньги, деньги — во главу всего...

Ох, ломка исконного нашего генетического кода и попытка заменить его американизированными стандартами ни к чему хорошему не приводят! Лишь вызывают и накапливают в молодых людях агрессию, которая бьющей пружиной разжалась на Манежной. Лишь уродуют людей, а вместе с ними и всю страну.

ПАВЕЛ Софронов, друг погибшего Андрея Труженикова, когда мы обсуждали происшедшее за последние годы с нашей страной и с нашей молодежью, вспомнил программу Даллеса по уничтожению Советского Союза “изнутри”. Оказывается, они с Андреем не раз об этом говорили.

— Ставка была на разложение молодежи, и всё у американцев, к сожалению, получилось.

Да, он в основном понимает, почему мы потерпели поражение в “холодной войне”. Очень остро переживает нынешнее состояние России и своих сверстников. Говорит, что это настоящая катастрофа. Но вот что делать — не знает. Ко всем политическим партиям, а уж тем более к пресловутым “Идущим вместе”, относится настороженно или крайне скептически. 

— Так где же выход, Павел? — спрашиваю я.— Как изменить положение?

— Учиться, работать... Потом истинным патриотам, честным людям, может быть, постепенно захватывать места в спецслужбах и правительстве...

— Каждому в одиночку?

— Ну, возможно, история сама всё исправит...

Повисает молчание. Повисает мой вопрос.

А может, наши читатели что-то посоветуют Павлу и таким, как он? Может, выскажете в письмах свое мнение и по другим поставленным здесь вопросам?

Тогда мы продолжим разговор.