Уважаемый главный редактор.

     Сейчас наступает время перед выборами «раскачать» равнодушных, а их немало. В свое время поэт Сергей Островой написал об этой категории народа неплохое стихотворение. Если сочтете нужным — напечатайте.

В.И. АМОЗОВ. Москва.

     Мне равнодушный страшен, как чума.
     Боюсь безгрешных. Гладеньких. Скользящих.
     Молчащих. И всегда ненастоящих.
     Не смейте их пускать в свои дома.

     Им все равно, какой сегодня век.
     Какие там на Марсе Аэлиты.
     Они живут, не поднимая век.
     Глухие, как кладбищенские плиты.

     А в это время умный мой народ
     Мечту веков далеких сделал явью.
     А эти — наблюдают. Эти — вброд.
     По мелководью. И по мелкотравью.

     Все мимо них. И радость, и беда.
     И зимний день. И с вешнею пыльцою.
     У них в глазах стоячая вода
     С холодною голубенькой гнильцою.

     Такие ходят молча. Не спеша.
     Апостолы с улыбкою немою.
     А там, где помещается душа, —
     У них дыра, наполненная тьмою.

     Свет не пробьется. Луч не зазвенит.
     Все там темно. И все невозмутимо.
     И тычутся тычинки о гранит.
     И все живое пролетает мимо.
     О, я встречал их даже на войне.
     Бездушных этих. Равнодушных этих.
     Седые камни плавились в огне.
     Земля кричала о погибших детях,
     А этих — грела теплая нора
     И никогда им не бывало больно.
     ...Когда нам запрещали доктора, —
     Мы уходили в роты добровольно.

     Без почестей. Без выгод. Без похвал.
     Иной судьбы тогда мы не просили.
     Спроси меня: зачем я воевал!
     Да разве я бы прожил без России!

     А эти — жили. И сейчас живут.
     И все живое серой краской метят.
     И глупого глупцом не назовут,
     И умного как будто не заметят.

     А если счастье рядом! Или грусть!
     Чужое все. И взгляд поглубже спрячут.
     Не захохочут. Нет. И не заплачут.
     И, отвернувшись, скажут:
     — Ну и пусть!

     А нам-то что! А нам какое дело! —
     И отойдут. И встанут в стороне.
     Им все равно, что красный цвет, что белый.
     Попробуй их пронять. Они в броне.

     Они одним себе принадлежат.
     Зачем им остальные? Это много.
     Но я-то знаю, как они дрожат,
     Когда беда стоит у их порога.

     Вот тут они естественны. Вполне.
     И маску прочь. И не пропустят мимо.
     Получат все, что им необходимо,
     И каменно застынут в стороне.

     А рядом замерзает человек.
     Уже его метели отпевают.
     — Откройте дверь!
     Но дверь не открывают.
     Здесь путника не пустят на ночлег.

     А вот еще: я слышал ночью крик.
     На помощь звали.
     — Доктор, помогите!
     Но доктор спит. Он сны смотреть привык.
     Не трогайте его. И не будите.

     А ты, поэт, певец своей норы,
     На мир смотрящий из глухих отдушин,
     Играющий в кубы или в шары.
     Ты в сущности-то к людям равнодушен.

     Я всех вас знаю. Каждый мне знаком.
     Все под замок: и радость, и тревогу.
     А вы хоть раз ходили босиком,
     Чтоб кожею почувствовать дорогу?!

     А вы кого любили? Кто ваш враг?
     Какой вы предпочтете род оружия?
     Вы — кто забыть любой готовы флаг,
     Прикрывшись белым флагом равнодушия.