ЭТО БЫЛО давно. В той жизни, когда командировка в сельские районы тревожила только в одном смысле: смогу ли рассмотреть что-то важное, значительное, необычное? Конечно, необычное всегда встречалось — на то и жизнь, чтобы удивлять. Но какой рутиной казались порой редакционные задания с «технологическими» темами: интенсивное овощеводство, готовность ферм к зимовке скота, заготовка кормов... Исключение составляла, пожалуй, только уборка зерновых, потому что это было всегда волнующее коллективное, массовое действо. Не просто трудная круглосуточная работа тысяч людей, но работа организованная, умно спланированная и радостная, к которой причастны были все в районе, даже дети, выступающие с концертами перед отцами-комбайнерами во время обеденного перерыва.

Так вот, в то время поездка в дальние восточные районы Ростовской области всегда радовала, потому что там все было несколько иначе, чем в других районах — черноземных, обильных, густо заселенных. А на востоке, уже почти в Калмыкии, несколько часов едешь по звенящей от зноя степи и не устаешь удивляться: сколько же труда надо в эту скудную землю вложить, чтобы она кормила миллионные стада овец, чтобы здесь родился хлеб, зеленела «люцерка» и плодоносили густые сады! Дождей здесь не жди. С марта по октябрь вся надежда на «Фрегат» — это такая оросительная машина, да на мелиораторов, которые не только «Фрегатами» командовали, но и облагораживали солончаки, переводили земли из разряда бросовых в разряд плодоносных. И, представьте, именно в этих районах было немало рентабельных хозяйств, а люди жили зажиточно и крепко. Может, потому, что там наука была «прописана» постоянно? Да, и наука, и забота о земле, о людях, обо всем, что и составляет главное назначение власти. Ведь людям, как и земле, тоже нужна облагораживающая опека.

— А конезаводы выжили? А орошение еще сохранили, а знаменитый колхоз-миллионер, где председательствовал Герой Труда Костенко, уцелел?.. — засыпаю вопросами приехавшего в Москву человека из Ростовской области, как раз из восточного района — Орловского. Знаю прекрасно, что все там теперь не так, но невозможно же представить, что не осталось ничего, хочется услышать: да, сохранилось, да, не разрушилось...

С недоумением смотрит на меня Владимир Александрович Богомолов и говорит:

— Знаете, как у нас сегодня расшифровывают эти СПК — сельскохозяйственные производственные кооперативы? Спасите Последних Крестьян — вот как!

Да, речь пора вести уже не о спасении племенного поголовья или системы орошения, а о спасении самих крестьян. Как вида. То, о чем он рассказывает, кажется нереальным, невозможным. Вроде хождения по потолку. Люцерну и кукурузу на силос в районе уже несколько лет не сеют, но не только потому, что орошение развалилось, просто кормить «зеленкой» стало некого — извели «на ухналь» мелкое и крупное рогатое поголовье. А последнюю кобылу чистых кровей из знаменитого конезавода продали за миллион долларов за границу, завод же объявили... банкротом! Людей разогнали без «выходного пособия». А миллион куда? «Кто знает»? — пожимает плечами Владимир Александрович...

В МОСКВУ он приехал по делу — правду искать. Я ему о своем: да разве сейчас в Москве правду найдешь? Да вся неправда ведь из Москвы идет!

Но мой земляк — крепкий, высокий, рассудительный — уверен: есть правда! В Москве ли, в Орловке или еще где-то, но есть. В людях?

Да как же люди живут, как мирятся с этим развалом? А что? — размышляет Богомолов — Мужикам у нас сейчас лафа. С утра рублишек на пол-литру наскребут, и весь день свободны. Жена не заругает, потому что работы у них нет. Была бы работа, они бы, ясное дело, не водку пили, а землю пахали, овец пасли, но нет работы, и он, мужик, здесь ни при чем. Философия такая выработалась: зачем вообще мне в нитку тянуться, горбатиться на этой работе, как при коммунистах, когда и так можно прожить? Вот что разъясняет мне Владимир Александрович.

Так что ж получается — из Орловки неправда идет? Орловские люди продвигают ее до Москвы, а в Москве всенародноизбранные жилы рвут, чтоб народу угодить и такое вот народное состояние впредь сохранять незыблемо?

«Мечты! Я верую в народ!», — писал поэт Некрасов. Народ... Любим мы это слово, чего там! И ведь не зря. Потому что народ — это тот, кто растил и убирал хлеб, не зная сна и отдыха, это тот, кто сплачивался в кулак, давая отпор иноземному врагу, строил дома и электростанции, пел хором, изобретал космический челнок «Буран», сочинял забористые частушки — народ всегда труженик и творец. Поэтому он прекрасен. Но когда народ раздергивают по ниточкам, как канат или стальной трос, то вдруг видишь: а вот эта нить подгнила, другая изначально была тонкой, с изъяном... Но ведь держал этот трос на якоре всю страну, не рвался? А это потому, что крепкие, надежные нити переплетались со слабыми, принимали на себя их нагрузку, да и слабые, соединясь, не рвались. Но расплели трос — и нет его, а есть только растрепанный пучок нитей, каждая — сама по себе, в своей неприкрытой сути.

Чего же хочет Богомолов? Он хочет, чтобы некто Лопатько был отстранен от руководства Орловским районом. Но это далеко не тот недовольный властью ходок-одиночка, какие встречались и в лучшие времена. Надо сказать, что тогда расправиться с первым секретарем сельского района или с председателем райисполкома было куда проще. А уж если реальный грех на нем повис, так и вовсе — не вопрос, причем без всякой цены.

В том-то и дело, что Владимир Александрович приехал в Москву не только по собственной инициативе. Он командирован организацией с названием «Честь и совесть». В совет этой пока еще только районной общественной организации входят 12 жителей Орловки. Кто они? Это председатели СПК (считай: тех же колхозов, только более мелких), кандидат сельскохозяйственных наук, врач, предприниматель, фермер, директор профтехучилища. Видите: это не те люди, которых «реформы» выбросили на обочину, нет, они-то как раз сумели выжить, перестроиться в новых условиях. И возраст у всех не пенсионный, а вполне трудоспособный. Значит, впереди у них еще годы и годы работы. Почти все — руководители. Вроде не бездельники и могли бы жить, как поется в песне. Не так уж много сегодня руководителей — пусть даже очень небольшого предприятия, которые не извлекали бы личной выгоды из своего положения. Власть это позволяет и приветствует — ведь такими легче управлять. Из них состоит первый этаж государственного здания, или основание властной пирамиды, выстроенной в России. Но в Орловском районе с этим вышла неувязочка, загогулина такая получилась: создана оппозиция районной власти из руководителей.

Представьте реально: очень трудно быть конкретным оппозиционером. На небольшом хозяйственном и политическом пространстве, в глубинке, где все друг друга знают, как облупленных, где приходится каждый день сталкиваться с представителями районной власти, быть в оппозиции куда труднее, чем на московском стотысячном митинге в окружении единомышленников кричать «Банду Ельцина — под суд»! А так непросто сказать это в глаза человеку, который руководит районом. Но вот нашлись смельчаки.

За что же выступает «Честь и совесть» и как она действует? Защищает права человека и законность — это главное. Издает свою независимую народную газету, что вообще в условиях села кажется невероятным. Но она в самом деле независимая, потому что на ее издание сбрасываются сами члены совета «Чести и совести» — кто сколько сможет. Уже вышло 45 номеров. Порой бывают сбои в выпуске. Хоть разовый тираж обходится всего в две тысячи рублей, но для Орловки и это немалые деньги.

«Лопатько — под суд» — вот чего фактически добивается организация. «Да чем же так плох этот ваш Лопатько, что вы так на него ополчились?» — спрашиваю Богомолова. А он мне отвечает, что такие, как он, — это Чубайс, Греф и Мавроди в одном лице районного масштаба. Они от Москвы до самых до окраин сплелись в один клубок и разваливают страну.

— Давайте поговорим о районе. Вы можете обрисовать механизм этого развала, обосновать его. Словом, защитить проект, с которым приехали в Москву искать правду?

Пока Владимир Александрович раскрывает портфель, перебирает бумаги, просматриваю ленту новостей. И на глаза попадается: «Единая Россия» идет на выборы в Госдуму РФ с идеологией борьбы за будущее страны, — заявил Сергей Шойгу во время посещения Ростова-на-Дону. «Если за следующие четыре года удастся увеличить бюджет еще в 4 раза, то мы получим 16-кратное увеличение расходов по сравнению с 1999 годом. Вот это — наша идеология», — сказал он.

Будто в ответ на эту странную идеологическую арифметику министра чрезвычайных ситуаций председатель сельскохозяйственного кооператива «Майорский» Владимир Богомолов выкладывает на стол пачки документов. Их очень много — один острее другого. И, право, если бы не бланки прокуратур, судов и других высоких инстанций, не печати и подписи ответственных лиц, поверить в содержание этих бумаг было бы трудно.

МЫ ВЕДЬ все еще по инерции советского мышления думаем, что руководить районом должен человек с незапятнанной репутацией, по крайней мере — не помеченной уголовным кодексом. А Лопатько, оказывается, ни в прошлом, ни в настоящем ук не чтит и не уважает. Еще в 1990 году привлекался к уголовной ответственности, но избежал суда, потому что коллектив колхоза «Родина», где он работал, взял тогда его на поруки. А дело было связано с печально известными чеками «Урожай-90».

Вот один из нескольких эпизодов, описанных прокуратурой Ростовской области. В Орловском районе взбунтовались рыночные торговцы. Администрация ни с того ни с сего повысила цены за торговое место, за въезд машины на территорию рынка, вот они и провели акцию протеста. За это двоих из них районные власти отдали под суд. Как выяснила областная прокуратура — незаконно. Но добилась восстановления законности организация «Честь и совесть».

В полном соответствии с нравами нынешней власти подвергался репрессиям и сам Богомолов. Однако его на поруки никто не брал — время не то, и пришлось ему отсидеть в КПЗ, пока областная прокуратура не вмешалась и не наказала районных «силовиков» за самоуправство. Риторическим вопросом о том, возможно ли без ведома или без прямого указания главы районной администрации схватить руководителя хозяйства и посадить за решетку без суда и следствия, Владимир Александрович даже не задается.

— Знаете, — говорит он, — мне в принципе даже не важно, что было или будет со мной. Но ведь то, что происходит с землей, просто бесит. Вот с этим я смириться не могу. То, что у людей нагло отбирают земельные паи, стало обычным делом. Вместо 15 сильных хозяйств в районе теперь 40 дышащих на ладан мелких сельхозкооперативов, и процесс идет, идет без конца...

В газете «Честь и совесть» опубликован документ потрясающей разоблачительной силы. По нему уже возбуждено уголовное дело, сообщается в документах областной прокуратуры. Это расшифровка аудиозаписи разговора трех человек (все трое не отрицают, что это именно они, и их разговор записан точно). Конечно, это не кремлевская «прослушка», не телефонные указания Немцова либералам в Белоруссии, как подставить ножку Лукашенко. Подобными сенсационными расшифровками пестреет вся пресса, и читателя этим не удивишь. Но соль в том, что гаденький душок сговора, круговой воровской поруки проник всюду — от кожаных диванов в роскошных кабинетах на Охотном Ряду и Старой площади до маленьких комнаток с фанерной мебелью в сельских администрациях. Это душок пропитал насквозь всю вертикаль власти, как памперс или прокладку в телерекламе.

Так на каких же дрожжах пухнут кошельки и лоснятся физиономии? Как это делается?

Цитирую местную газету(речь идет о муниципальной земле, место разговора — кабинет главы сельской администрации — сельсовета по-старому):

«Руководитель: Ты же платишь, чтобы я тебе даю. Я тебе говорю: этот документ ты нигде не должен показывать. Если вы хотите, чтобы у вас осталась земля. Понимаешь?

Посетитель: Да.

Р. Гавриловский (судя по контексту — из налоговых органов. — Прим. ред.) прислал, что надо срочно дать отчетность по пахоте. А Лопатько, для того чтобы оставить у вас землю, не показывает, что это пашня, и сказал, что если через налоговую эти документы ваши пройдут, то, значит, естественно, что это пашня. Что вы получили с нее урожай.

С какого ...? С пашни! Значит, тогда ваши пастбища превращены в пашню. Значит, вы же за них отчитываетесь и, значит, их изымут. Ты же видишь: вокруг пасти негде! Для того чтобы оставить эту землю, ну, может, он и выше думает пойти, но сделать приятное нам. Почему он и сказал, значит, договора нигде не афишируйте... пусть пока земля у вас, но она нигде не должна фигурировать...

Вы землю используете, чек я выписал на один год. Я с вами имею дело. Я от вас взял то, что положено. За эти финансы, значит, я отчитываюсь только перед Лопатько, потому что знает один Лопатько за это, за использование этой земли.

П.: А теперь такой вопрос: вот я хочу держать столько-то гектаров паров. А у меня договор только на год. А на другой год вы у меня заберете землю?

Р.: По крайней мере я на этот вопрос ответить не могу...ну, я думаю, что 2-3 года в любом случае это не угрожает никому.

П.: А если вдруг угрожает? Кто мне эти затраты компенсирует?

Р.: Да никто их тебе не будет компенсировать. Ты думаешь, это как в сказке. ну, давай эту землю заберем, сдадим. Неохота ж, и тебе неохота, ты что-то получаешь. Ну если заберет Лопатько, вернее, превратит ее в залужение... Мы же скрыли, ведь это не только у нас, это и по другим хозяйствам...

П.: Это ж я... я... мне сколько же тонн надо скрыть!...

Р.: Да! Я же тебе еще раз говорю, налоговая тебя не возьмет, потому что Лопатько определил, что, значит, вы сдаете за землю, за аренду этой земли, значит, она у вас проходит как пастбище.

П.Ясно. Ну, я пошел»...

О том, что в районе нет овец, Владимир Александрович уже говорил. Но, оказывается, там есть «пастбища». Кто на них пасется, совершенно понятно. В документах прокуратуры, в актах комиссий, инициированных общественной организацией, говорится, что в районе несколько лет действовал так называемый продовольственный фонд, куда все хозяйства обязаны были сдать часть урожая. Но областная комиссия не смогла проверить, как и куда использовались эти тысячи тонн зерна: в фонде не оказалось никакой документации. Тут уже чистой мелочью выглядят какие-то десятки тысяч рублей, перечисленные администрацией несуществующему детскому приюту, и многое другое... Областная власть в итоге промолчала.

НО ГЛАВНОЕ даже не в этом. Вы обратили внимание на вопрос «посетителя» о парах? У него, видимо, еще осталось в сознании: землю надо возделывать грамотно, соблюдать севооборот. А ему говорят: плюнь! «Посетитель» опять за свое: а кто затраты компенсирует — ведь никаких гарантий! А ему снова: живи одним днем! Вот это самая страшная коррозия, которая разъедает общество снизу доверху: урви сейчас, а там хоть потоп.

Сегодня никто в стране даже в первом приближении не знает, сколько выращено хлеба. Это, как мы видим, невозможно проконтролировать и учесть. Ведь вы же не сомневаетесь, что практика Орловского района не есть нечто исключительное, некое ноу-хау Лопатько? Так как же после этого можно руководить страной, давать народу какие-то обещания, говорить об ответственности власти?

О каком там четырехкратном увеличении бюджета и доходов аж в 16 раз плетет донским избирателям Шойгу? Это при таком-то порядке, когда все усилия направлены на сокрытие от налогов истинной прибыли? С чего вырастет бюджет? Ответ смотри в цитате: с какого...? Вы думаете, Шойгу ни о чем не догадывается? И его заместитель-оборотень, повязанный в пиаровских целях его же партийным боссом Грызловым, для министра ЧС — полная неожиданность? Ни он, ни Грызлов разве не подозревают, что нечто принципиально похожее на ситуацию в Орловском районе происходит повсюду, включая и их ведомства? Кто в это поверит? Но они живут сегодня одним днем. И этот день — предвыборный. Поэтому мели все подряд, только бы осталось все как есть. Они — сверху донизу — очень на это рассчитывают. Надеются, что все в их руках.

И смешно, и грустно было читать статью в газете Орловского района, посвященную главе администрации Лопатько. Называлась она просто, но со вкусом — «В труде — основа его жизни». Честное слово, работая в такой же районной газете неподалеку от Орловки, в Зернограде, в самые «застойные» годы, я не могла представить такого грубого подхалимажа в адрес властей. Более того, редактор нашего «Маяка» Виктор Дмитриевич Любченко славился крутым характером и запросто мог поставить на место даже первого секретаря райкома, не говоря уже об исполкоме. И даже теперь подумать смешно, что в районной газете мог появиться очерк о первом секретаре. Зато доярок и комбайнеров по всем четырем газетным полосам на руках носили, образно говоря. Но ведь они и заслуживали того! Писать же о главе района... ей-Богу, неприлично! Поэтому и выходит полный конфуз: «Однажды, совершенно случайно, мне довелось услышать спор нескольких простых мужиков, что называется, от сохи, о личности и делах Лопатько... И первое, в чем мнения сошлись: Лопатько — хозяин. По незатейливой крестьянской сметке хозяин тот, кто, грубо говоря, «тянет» в свой двор, следит, чтобы ничто не обветшало». Бедный коллега! Крутится, как уж на сковородке, пытаясь оправдать положение дел в районе «рабской психологией» народа, до сих пор не пробужденным «чувством хозяина» и обещанием дальнейших реформ до тех пор, «пока у каждого гектара земли не появится хозяин».

Наверное, самому Лопатько читать эту статью было лестно. Точно так же, как и московским деятелям лестно видеть себя на телеэкранах и плакатах. Но они наступают на свои же грабли. Они живут в выдуманном специально для них мире «простых мужиков от сохи». Да, есть и слишком простые, и вороватые, и пьющие — их больше, чем можно было ожидать, к сожалению. Но есть и народ. В чеховском смысле: «Все мы — народ. И все то лучшее, что мы делаем, есть дело народное».

Богомолов ищет правду. Неужели вы надеетесь ее найти, Владимир Александрович?

— Конечно, — уверенно отвечает он. — Надо только не отчаиваться и не думать, что перед тобой — непробиваемая стена. Честные люди — вы не поверите! — есть везде. И в судах, и в прокуратуре, и даже в правительстве. Да, их немного в верхних эшелонах, и они не афишируют своей честности. Но ведь к ним не придерешься: они все делают по закону и не берут взяток. А сколько людей не только в нашем районе, а повсюду поддерживают нашу организацию «Честь и совесть», радуются тому, что такая есть, хотя пока не решаются вступать в борьбу открыто. Вот на них и надо держать курс. Искать, объединять и бороться.

Жанна КАСЬЯНЕНКО.