С Дмитрием Новиковым я познакомился месяц назад на встрече руководителей комсомола с Г.А.Зюгановым. На ней решался непростой вопрос об изменениях в руководстве Союза коммунистической молодежи (СКМ РФ). Тогда меня поразило, как тепло отзывались о Дмитрии его товарищи, что называется, «с мест». Думаю, что и нашим читателям было бы интересно познакомиться с одним из лидеров левого молодежного движения России.

     — Дмитрий! Для начала обычные вопросы: где родился, где учился?

     — Родился в 1969 году в селе Возжаевка Амурской области. Закончив школу, поступил на исторический факультет Благовещенского пединститута. Отслужил в армии. Вернулся в свой вуз, закончил его, остался преподавать на кафедре истории мировой и отечественной культуры. Затем аспирантура в Благовещенске и защита кандидатской диссертации в Москве. Сейчас — доцент кафедры истории в своем вузе.

     — Почему именно история?

     — Где-то во втором классе мне в руки попал восьмой том Детской энциклопедии. Он был посвящен истории и показался невероятно интересным. Потом, когда в школе начался этот предмет, сразу почувствовал — это мое. В 9-м классе уже точно знал, что буду поступать на исторический факультет пединститута.

     — А педагогический вуз, это случайность или ?..

     — Нет, это был вполне сознательный выбор. Во время практики на 5-м курсе попросился в село Амурское. Там как раз не было учителя истории. Поэтому вел уроки почти во всех классах. Везде разные темы — от восточных славян и Киевской Руси до Парижской коммуны и I Интернационала. Было тяжело, но интересно.

     — Кстати, а ведь студентов вроде бы в армию не брали и не берут?

     — В тот период как раз брали. Меня, например, призвали после второго курса.

     — Как служилось и где?

     — Служилось нормально. Это были войска ПВО страны. Наш полк защищал Зейскую ГЭС. Был планшетистом на командном пункте. Задача на боевом дежурстве — наносить воздушную обстановку на огромный прозрачный планшет на КП. Особенность этого дела в том, что цифры нужно писать в перевернутом, зеркальном виде, чтобы офицеры их считывали с обратной стороны. Цифры «наоборот» и сейчас пишу быстрее, чем в обычном формате.

     — Дедовщины не было?

     — В нынешнем понимании — нет. «Неуставщины» на земляческой почве не было вовсе. У нас было очень интернациональное подразделение. В моем призыве — двое грузин, двое азербайджанцев, казах, таджик, узбек, якут и трое русских. Жили душа в душу.

     — И какие были ощущения после возвращения в вуз?

     — С одной стороны, было приятно зайти в знакомые аудитории, встретиться с ребятами. Но было и другое. Шел 1989 год. Эйфория по поводу «перестройки» резко пошла на убыль. Если в 1986 году портреты Горбачева висели во многих комнатах нашего общежития, то к этому времени они повсеместно исчезли. Пришло понимание, что страна погружается в трясину и «заслуга» Горбачева в этом несомненна. Кстати, на выборах президента России в 1990 году из моих однокурсников лишь единицы проголосовали за Ельцина. Остальные — за Рыжкова.

     — Почему? Ведь тогда авторитет «демократов» и Ельцина был на недосягаемой высоте.

     — Может, где-то и был, только не в нашей среде. Несомненную роль в этом сыграли наши замечательные преподаватели. Увы, уже нет в живых Владимира Федоровича Воробьева, преподававшего у нас правоведение, и Евгения Петровича Сычевского, с которым мы изучали историю стран Азии и Африки. Нас учили не только познавать факты истории, но и научному анализу. Для меня все попытки нынешних правых объявить о своей монополии на интеллектуализм выглядят жалкими и смешными. Мне вспоминаются слова зав.кафедрой всемирной истории А.И.Донченко на похоронах Е.П.Сычевского. А сказал он так: «Сегодняшние «демократы» спешат объявить марксизм умершим. Я поверю в это только тогда, когда они выдвинут из своей среды людей, сопоставимых по глубине мысли с Сычевским. Пока этого не случилось».

     — А как восприняли у вас август 1991 года?

     — Я в то лето работал в студенческом строительном отряде. Проводником поезда Благовещенск — Москва. 19-го утром мы приехали в столицу. До 13 часов было время погулять по городу. Смотрю, на Калининском проспекте несколько танков, и две женщины что-то бурно обсуждают, показывая на них. А я в тот момент еще ничего не знал и очень удивился их реакции. Ну, танки, да, танки. Моя школа стояла в военном городке, и танк для меня — вещь обыденная. О происходящем в столице узнал только от пассажиров при посадке в вагон поезда. На пути назад все мысли были о событиях в Москве.

     Должен сказать, что меры, объявленные ГКЧП, воспринимались людьми, как нечто естественное и долгожданное. Те, с кем довелось общаться на стоянках, говорили: «Наконец-то!», «Давно пора!». Где бы мы ни проезжали по Транссибу, приподнятое настроение чувствовалось везде. Моя тетя позже сказала, что в те дни впервые за несколько лет было такое желание идти на работу, как в молодости. Страна была явно на стороне ГКЧП. А они этого не поняли и отступили. В этом они сильно виноваты перед нами. Страна была готова их поддержать, а они приняли за мнение народа вопли кучки московских проходимцев и людей, одурманенных демпропагандой. В тот день, когда Ельцин запретил КПСС, я написал заявление о вступлении в партию. Пошел в партком института, но его уже опечатали.

     — А в институте как восприняли эти события?

     — Те, кто меня окружал, были на стороне ГКЧП. В этом смысле мне повезло, я находился в идейно дружественной среде. Ну а запрет КПСС не остановил тех, кто не торгует убеждениями. В Амурской области начал действовать Блок левых сил. В 1992 году, после решения Конституционного суда, сформировали оргкомитет по восстановлению областной партийной организации. Затем встал вопрос и о воссоздании комсомола. Решили, что к 75-летию ВЛКСМ областная комсомольская организация должна возродиться. 29 мая 1993 г. она была воссоздана.

     — Давай теперь из 1993 года перешагнем прямо в 2003-й. Как ты оцениваешь нынешнее политическое сознание молодежи?

     — Оставляет желать лучшего. Но не потому, что молодежь плоха. Режим понимает, что способность молодежи видеть суть событий опасна для него. А потому юношей и девушек целенаправленно лишают политического сознания вообще. И это уже само по себе есть политика. Так построены молодежные телепрограммы, да и все телевидение. Все превращено в шоу. Хороший политик — хороший шоумен. Пойдем голосовать за шоумена Жириновского! С серьезными лицами на телеэкране говорят только о мировом терроризме, злодеях-коммунистах и душке-президенте.

     Молодежи предлагают не думать о сущностных вещах. Их запросы сужают до крайности. Максимум: как обеспечить себе красивую жизнь? Минимум: как провести ближайший вечер? Свободного времени должно быть побольше, а проводить его нужно повеселее. Молодежь подталкивают к убиванию времени. Ее энергия направляется в поиск «развлекухи» и «расслабухи», желательно халявной.

     Мы стали жить в обществе, описанном в фантастическом романе Ивана Ефремова «Час быка». Там показано общение землян, перешедших к коммунизму, с жителями планеты Торманс. На этой планете — капитализм с олигархической диктатурой. И если при коммунизме счастье понимается как движение человечества к освобождению от бед и страданий, то при капитализме — это культ развлечений, затушевывающих все проблемы и беды.

     — Ну и что? Полная безнадежность?

     — Отнюдь. Мы пришли в коммунистическое движение в столь скверные времена не затем, чтобы предаваться унынью. Задача дня — расти численно и идейно. Нужно отстраивать наши организации, чтобы они оказались способны бороться за молодежь, менять ее подходы к жизни. Должна быть создана устойчивая, ориентированная на левых молодежная среда, из которой будет расти наш актив и которая поможет создать «фронт прорыва» в борьбе за умы и сердца.

     — «Отстраивать организации»… А нет ли тут опасности бюрократизма?

     — У любой организации есть опасность обюрокрачивания. Симптомы этой болезни нужно отслеживать, не допуская заражения организма. Но не стоит бросаться и в другую крайность, принимая за бюрократизм нормальное упорядочение работы.

     — Хорошо, иными словами, должны ли комсомольские вожаки носить галстук?

     — Наши вожаки должны чувствовать себя одинаково хорошо и в галстуке, и без галстука.

     — Но ведь молодежь тяготеет к людям «без галстуков»?

     — Молодежь на самом деле остро чувствует, что прячется за тем или иным способом одеваться. Если ты выходишь общаться с молодежной аудиторией небритый и помятый, то либо тебя сочтут человеком, не уважающим себя и других, либо решат, что ты заигрываешь с аудиторией при помощи дешевых приемов. В любом случае — результат отрицательный.

     — Повернем вопрос по-другому. Каким, как ты считаешь, должен быть баланс между оргработой (конференции, заседания и т.д.) и живой массовой работой?

     — Между ними тоже нельзя возводить Великую китайскую стену. Массовая работа не может быть спонтанной. В 1997 году мы сумели поднять на борьбу за свои права тысячи студентов Благовещенска. Поднять в прямом смысле слова — вывести на улицы для участия в протестных акциях. Но это потребовало длительной подготовки. Были переговоры с профкомами вузов и техникумов, создание студенческого стачечного комитета, встречи в аудиториях и в ректоратах, выпуск листовок. Основная нагрузка легла на комсомольский актив. А он был не только сплочен общими идеями и личными отношениями, но и хорошо владел навыками организационной работы.

     В результате удалось объяснить студенчеству, чем грозят планы «реформы» образования, включавшие приватизацию вузов и ликвидацию малокомплектных школ. И когда необходимая работа была проделана, ничто не помешало нам провести митинг-конференцию студентов и шествие для вручения наших требований властям. Это шествие мы запланировали по центральным улицам города. Власти, разумеется, были против и сменили маршрут движения. Но студенческий стачком был настроен решительно. Мы объявили, что не согласимся с вариантом мэрии. И она отступила.

     — Можно ли сдвинуть с места аполитичные московские вузы?

     — Можно. Но при условии, что, как и в случае с реформой образования, мы сможем затронуть острые вопросы студенческой жизни. Вот, скажем, американская интервенция в Югославии или в Ираке. Все против. Молодежь России возмущена. Но на акциях протеста — единицы студентов. В наше прагматичное время они поднимутся, если почувствуют, что задеты их насущные интересы. Причем при условии, что организаторы предложат убедительные способы борьбы за свои права.

     — Возможно ли сотрудничество комсомола с неформальными молодежными объединениями?

     — Такого подъема неформального движения, как в 80-х, сейчас ведь нет. Есть, правда, определенная молодежно-музыкальная среда. Так, многие поклонники «Гражданской обороны» и Егора Летова — наши сторонники. Есть своя музыкальная среда и у молодежи любого областного центра. С нею надо сотрудничать. Вот мы в Благовещенске проводили рок-тур по вузам. Получилось очень неплохо. Музыканты были довольны, ибо комсомольцы взяли на себя всю организацию (договорились насчет площадок, делали рекламу, распространяли билеты). Мы же приурочили этот рок-тур ко дню рождения комсомола и укрепили свой авторитет. И дело не в том, чтобы искусственно тянуть к себе музыкантов и вообще «неформалов». Просто комсомол должен нормально восприниматься в молодежной среде, как современная организация. Нужно убрать барьеры между нами и массой молодежи, в чье сознание закладывается мысль, что комсомол лишь элемент советского прошлого.

     — Сейчас в руководстве СКМ произошли изменения. Как собираетесь работать?

     — Есть настрой на конкретные дела, на выработку командного стиля, на преодоление элементов групповщины. Крайне необходимо обобщить огромный опыт, накопленный в местных организациях, обеспечить его распространение. Там — на местах — реальная жизнь и реальные дела. Прочная связь с региональными организациями — обязанность ЦК СКМ и залог успеха в его работе. Мы, кстати, уже обсуждали способы помочь укреплению Московской организации. Ведь в столице, по понятным причинам, работать сложнее. Но именно здесь формируется наше политическое лицо.

     — Оставляет ли политика хоть какое-то время на увлечения? Каковы спортивные и иные пристрастия?

     — Увлечениями приходится жертвовать. В спорте — ничего особенного, обычный «школьный» набор. Одно время серьезно занимался стрельбой и слегка лыжами. В армии это очень помогло — на стрельбах был лучший результат в батальоне. Изредка удается вырываться на природу. Тогда заряда нескольких дней хватает не на один месяц. Кроме того, люблю книги. Круг чтения вполне объяснимый — история и политика.

  В.ТЕТЕКИН.